Меня направляют в жизни не религиозные чувства, а мой собственный компас, который указывает, как поступать «верно» – справедливо, проявляя сочувствие к другим. Я живу, осознавая несправедливость вокруг себя, но мои поступки должны быть движимы стремлением к социальной справедливости. Моя любовь к детям калибрует мой моральный компас и ведет меня вперед, когда я совсем отчаиваюсь. Я твердо убеждена, что следующее поколение будет лучше, чем предыдущее, и это утверждает в мысли, что даже невозможное возможно. Последние двенадцать лет я работаю с детьми, подвергнувшимися сексуальному или физическому насилию. Некоторым из них всего несколько месяцев от роду. А некоторых я встречаю уже много лет. Человек не может оставаться таким, каким был, после того, как увидел детей, борющихся за свою жизнь или пытающихся выжить после травмы, или ребенка, шепчущего, что больше не хочет, чтобы его насиловали. Я тайком плакала в страстном желании, чтобы ребенок выжил после страшного насилия. Я плакала, когда одна мать не смогла исполнить свой главный материнский долг и не защитила свою юную дочь, позволив мужчинам за деньги насиловать ее. Я билась в истерике, проклиная нашу систему уголовного правосудия, когда та, бесцеремонно поправ справедливость, оставила преступника на свободе, благодаря уплаченным деньгам. Все это приводит меня в неистовство. Я пытаюсь поступать правильно по отношению к несовершеннолетним жертвам насилия.

I am guided not by religious beliefs, but by a moral compass that points right; that is, it points to doing what is “right”, compassionate and equitable. I live my life with the awareness of the injustice all around us, but my actions must endeavor for social justice. My love for children calibrates my moral compass and guides me when I feel tired. My hope that the next generation can be better than the last makes me believe that even the unattainable is attainable. For the last twelve-years I have worked with children who are sexually or physically abused. Some children are mere months old, others I’ve seen multiple times over the years. A person cannot be the same after seeing children fighting for their lives, anguished faces trying to survive trauma, or a child whispering that they don’t want to be raped anymore. I have cried behind closed doors, willing an infant to survive from being shaken too violently. I have wept when a mother failed her most basic role as a protector by allowing men to sexually abuse her young daughter for money. I have yelled and cursed our criminal justice system when it blatantly exposes inequalities, when money will let a defendant walk to freedom. I’m angry. I try to do right for those children.