Проблема развития инноваций и коммерциализации результатов научной деятельности в настоящее время остро стоит не только перед научным сообществом, но и перед экономикой России.

Сегодня очевидно, что развитие экономики, а в наступающую «эпоху знаний», когда основную роль, взамен труда, начинает играть знание, а если говорить еще более предметно – инновационные технологии, невозможно без развития науки, без интеграции таких базовых понятий, как бизнес и наука, а так же образование. Необходимо не только создавать новые знания, генерировать их, но и внедрять их в производственную сферу. Наступает то время, когда основу экономики государств будет составлять не количество произведенного товара, а его уникальное качество, обеспечивающее ему конкурентное преимущество.

Научное сообщество, бизнес, университеты и правительство Российской Федерации столкнулись с целым рядом проблем, когда начались обсуждения подходов к формированию собственной инновационной инфраструктуры. В центре дискуссии оказались следующие проблемы: какая форма интеграции наиболее приемлема для социально-экономических реалий страны? Какие механизмы взаимодействия власти, бизнеса и науки дадут наибольшую эффективность в существующих условиях?

Эти и многие другие вопросы постояннно обсуждались на различных научных форумах и конференциях, в докладах Министерства образования и науки РФ. Рассмотрим их подробнее.

Первая проблема: временной ресурс. В США зарождение интеграции науки и бизнеса возникло в 1950-х годах, когда Фредерик Терман, ректор Университета Стэнфорда, решил сдавать пустующие земли университета в аренду выпускникам [1, с. 23–26]. Прочная связь, возникшая между частными компаниями и университетом, в конечном счете, и приняла форму научно-промышленного технологического парка, известного как «Силиконовая долина» [8; 14]. Россия не обладает таким, более чем полувековым запасом времени для инновационного развития.

Вторая проблема: отсутствие опыта. До распада СССР в 1991 году в России не было капиталистической экономики, следовательно, отсутствовали налаженные механизмы взаимодействия бизнеса с государством и наукой. Что касается существовавших при планово-административной экономике СССР Академгородков, например таких, как Дубна, то они, с институциональной точки зрения, являлись автономными – в них отсутствовала связь между наукой и бизнесом, между наукой и образованием. Основным заказчиком знания выступало государство, но знание при этом оставалось узкоспециализированным и не имело коммерческого характера.

Не стоит отождествлять понятие Академгородок с понятием Наукоград, которое возникло только в 1991 году, как раз являясь попыткой наладить научно-промышленное взаимодействие, чтобы сохранить и помочь развиться инфраструктуре, оставшейся в наследство от СССР. Первый Наукоград формально возник в 2000 году – им стал Обнинск, где ведутся разработки мирного атома.

Не стоит также смешивать наличие Института при Академгородке с понятием образование. Дело в том, что в Академгородках проводилась политика закрытого академизма – в институтах велись исследования в конкретной области наук, на которой специализировался Академгородок, и такое знание, как правило, не выходило за пределы городка, не внедрялось в массовое образование.

Это, кстати, спровоцировало в конце 1980-х - в начале 1990-х вместе с «утечкой мозгов» и «утечку знания», подчас уникального, особенно в таких отраслях как физика и космические исследования. В США к тому времени существовала определенная нехватка научно-технических специалистов, и эмиграция российских ученых, (а также ученых из Южной Кореи, Японии, Индии) позволила заполнить эту брешь.

Однако в настоящее время в высшем образовании США вновь наблюдается определенный дисбаланс между, с одной стороны, специалистами в гуманитарных, а с другой, в технических и инженерных областях. Например, самыми популярными областями наук, по которым были присвоены дипломы бакалавра в 2008-2009 учебном году, оказались: бизнес (348 тыс. дипломов), социальные науки и история (169 тыс.), медицина (120 тыс.), педагогика и образование (102 тыс.).

Самыми популярными областями наук, по которым были присвоены дипломы магистров, стали: педагогика и образование (179 тыс.), бизнес (168 тыс.).
Самыми популярными областями знаний, по которым были присвоены степени доктора наук, явились: здравоохранение (12 тыс.), педагогика и образование (9 тыс.), инженерные науки (7 900), биология и биомедицина (7 тыс.), психология (5 500), естественные науки (5 тыс.) [9; 10; 11]. При этом в общей картине, по количеству специалистов, перевес находится на стороне гуманитарных отраслей наук.

Третья проблема: строительство с нуля. Бывшие Академгородки, часть из которых впоследствии стали Наукоградами, были разбросаны по всей стране, обладающей обширной территорией, и получили в наследство от прежней модели узкую специализацию, к тому же часто в той области, которая и досталась им в наследство вместе с инфраструктурой от СССР. По этой причине необходимо было создание некоего центра научной мысли, где была бы сосредоточена не конкретная научная сфера, а комплекс сфер – особенно тех, которые сейчас наиболее востребованы и рентабельны в экономическом смысле. Например, информационные технологии (ИТ).

Четвертая проблема: утечка мозгов. Вопреки  утвердившемуся мнению о том, что волна «утечки мозгов» из России спала, в действительности это не совсем так. Примером тому может послужить, например, команда российских физиков (среди них был и К. Новоселов, нобелевский лауреат 2010 года), которые переехали в Великобританию. Безусловно, количество ученых-эмигрантов стало меньше, хотя бы потому, что другие страны также насытили потребность в конкретных научных кадрах, но российские ученые еще подвержены поиску новых мест обитания по социально-экономическим и политическим причинам.

Эти и многие другие проблемы подтолкнули руководство Российской Федерации к созданию новой инфраструктуры, где существовала бы необходимая площадка для коммерциализации результатов научной деятельности. Государство, безусловно, не меньше самих ученых, заинтересовано в реализации новейших научных достижений, поскольку сырьевая зависимость экономики России все больше выступает фактором, тормозящим инновационное развитие страны. Видимая стабильность, существующая сейчас в стране, во многом обусловлена мировым спросом и ценой на нефть, газ и энергоресурсы, а не наукоемкими технологиями.

28 сентября 2010 года Президентом России Д.А. Медведевым был подписан Федеральный Закон № 244 «Об инновационном центре Сколково», вступивший в силу 30 сентября [7]. Идея строительства инновационного центра была предложена правительству РФ Максимом Калашниковым (российским журналистом, общественным и политическим деятелем), который обратился к Президенту с открытым письмом, где представил свое видение будущего науки России в форме футурополиса, т.е. города будущего [12; 13]. К концу 2010 года обе палаты Парламента России закончили работу над законопроектами, которые обеспечили нормативную базу для полноценного функционирования Сколково.  А 23 марта 2011 года в Калифорнии был открыт офис инновационного центра с целью налаживания контактов между Сколково и соответствующими структурами в США.

В настоящее время развернулись острые дискуссии вокруг того, поможет ли инновационный центр (окончательная застройка которого, по проектам и предварительным подсчетам правительства РФ, должна завершиться в ближайшие 3-5 лет) решить назревшие проблемы в сфере модернизации российской экономики.

Однако, как показывает опыт первых месяцев работы центра, к старым проблемам добавились новые, решение которых также потребует сил и времени. Не стоит забывать, что для России опыт строительства площадки, где был бы налажен механизм взаимодействия бизнеса и науки, в виде Сколково, является первым и потому избежать ряда ошибок, пожалуй, не удастся. Здесь могут быть как недосмотры, так и определенные махинации экспертных советов, принимающих решение о выдаче гранта. Например, выдача грантов лжеученым, ущерб от которых уже составил 200 млрд. руб. в год [3].

Несмотря на благие намерения как руководства Сколково, так и правительства РФ, сам по себе инновационный центр, на наш взгляд, вряд ли можно сравнить по форме или по содержанию с «Силиконовой долиной».  Более всего эта модель напоминает японские технополисы вроде Цукубы «города мозгов», только в миниатюре.

Но и здесь было бы неуместно говорить о полном сходстве, поскольку Сколково – это, конечно, уникальный проект. В России принято стесняться собственных находок и маскировать их под западные. Не стоит забывать, что Россия находится между двумя мирами – европейским и азиатским, а потому многие ее находки обладают как бы двойственным контекстом.

Первая форма – американская, основана на принципе патронажа и называется исследовательским университетом, когда университет, например, всем известный Массачусетский Технологический Институт, аккумулирует вокруг и внутри себя бизнес-инкубаторы, исследовательские лаборатории и т.д. Обязанность посредника между бизнесом и наукой берет на себя университет.

Вторая форма – так же американская, основана на принципе партнерства и называется научно-исследовательским парком (технологическим парком и т.п., в зависимости от его внутренней организации и формы). Научный парк может быть самостоятельной структурой, как в случае с «Дорогой 128». Но и здесь главную роль часто играет университет, активно сотрудничая с бизнесом.

Третья форма – японская, основана на принципе соседства и называется технополис. Она зародилась в Японии в 1980-х годах и была призвана, в точности так же, как и сейчас это происходит в России, форсировать развитие науки. На территории технополиса располагаются лаборатории, университеты, бизнес-инкубаторы и т.п. Главную роль в развитии такой формы интеграции играло правительство РФ в лице Министерства внешней торговли и промышленности страны, которое осуществляло заказы на разработки и привлекало крупные частные компании к сотрудничеству. Иными словами, выполняло  обязанности посредника между наукой и бизнесом.

При первой форме интеграции эту связь обеспечивает сам университет, поскольку он напрямую заинтересован в продвижении собственных питомцев (часто университет является долевым участником стартапа – венчурной компании, где внедряют новую технологию). При второй форме каналом связи между университетом и бизнесом являются Отделы технического лицензирования.

Третья форма, японская, поддерживает связь между элементами структуры номинально, на уровне отдельных соглашений между университетом и компаниями. Дело в том, что лаборатории, находящиеся непосредственно на территориях или вблизи университетов, являются национальными и принадлежат государству. Университет не обладает инструментами по привлечению инвестиций со стороны частных компаний и его основной функцией остается образование, т.е. поддержание условий социального контракта [1, с. 135–143].

Сколково представляет собой обособленную от вышеуказанных форму инновационного центра, где ведущую роль также играет правительство, которое осуществляет финансовую поддержку [искусственный эндаумент (endowment), как называют его руководители Сколково – эндаумент-фонд, т.е. не собственный капитал, а полученный в собственность от государства] научных проектов на конкурсной основе. На начальном этапе данная форма является наиболее приемлемой, поскольку обеспечивает возможность форсированного развития науки и технологий.

Как уже упоминалось, у России, как и в свое время у Японии, не хватает времени на постепенное, естественное развитие, когда наука была бы способна самостоятельно выстраивать отношения с бизнесом. Вмешательство японского государства в свое время  не помешало, а напротив, стимулировало «японское чудо». По этой же причине можно предположить, что при грамотном управлении и достаточных финансовых средствах инновационный центр сможет обеспечить сокращение отставания некоторых отраслей науки и обеспечение развития новых технологий, которые в перспективе помогут России избавиться от сырьевой базы в экономике. Все зависит от таланта ученых и грамотного менеджмента в области финансов.

Мы не рассматриваем политических аспектов, поскольку концентрируем внимание на анализе инновационного центра с позиций его структуры, функций, формы и особенностей. В этой форме кроется определенная проблема. Финансирование государством новых научных проектов, которые позже переходят в собственность крупного капитала, может обеспечить крупному капиталу конкурентное преимущество, а в российском законодательстве нет механизмов, регулирующих эти процессы.

Иными словами, государство на собственные деньги может помочь крупному капиталу упрочить свои позиции за счет науки, и конечная цель инновационного центра будет искажена. Наука может превратиться в лабораторию крупного бизнеса, стать его служанкой. В период 1990-х годов в России уже проходил процесс капитализации, когда правительство было неспособно обеспечить нормальное законодательное регулирование в сфере производства. Ситуация может повториться и с научными продуктами, а в условиях становления «экономики знаний» это может серьезно повлиять на развитие страны в целом.

Еще одной проблемой внедрения инноваций, безусловно, является глобальный экономический кризис. Неустойчивая мировая экономика крайне негативно влияет на инвестирования в эту отрасль, поскольку бизнес старается максимально ограничить всевозможные риски. Россия пока еще находится в списке стран с наиболее низкой удовлетворенностью инновациями – в лидерах по обеспечению высокого уровня инновационного насыщения, как всегда, числятся США, Германия, Китай и Япония [6]. Эта проблема несколько притормозила развитие инновационной среды в России  и ее последующей перестройки на новые экономические ориентиры в виде развития человеческого потенциала. Но в целом курс намечен, и инновационный центр Сколково заложил в бюджет 2012 года сумму в 50 млрд. руб., 42 млрд. руб. должно будет профинансировать государство, а 8 млрд. были привлечены от частных инвесторов [4]. Пока, конечно, это еще скромный показатель, но главное, что процесс, наконец, сдвинулся с места и пошел вперед.
Именно поэтому можно надеяться, что развитие инноваций в России будет продолжено и удастся сократить разрыв в этой сфере между Россией и такими странами как США, Германия, Китай, Япония – тем более, исторический опыт показывает, что наука России внесла серьезный вклад в развитие мировой науки в целом.

Использованная литература

1. Неборский Е. Университеты США: образовательный и научный центр. Монография. –  Саарбрюккен: Издательство «LAP Lambert Academic Publishing GmbH & Co. KG»,  2011. – 180 с.
2. Неборский Е. Экономика образования США: университеты и капитализация. Монография. – Саарбрюккен: Издательство «LAP Lambert Academic Publishing GmbH & Co. KG», 2012. – 72 с.
3. Петлевой В. Изобретателей «вечных двигателей» стало меньше, но финансовый ущерб от них увеличился // РБК-daily, 19.01.2012. [Электронный ресурс]: http://www.rbcdaily.ru/2012/01/19/media/562949982559695.
4. Петлевой В. Фонд «Сколково» потратит в 2012 году 50 млрд. рублей // РБК-daily, 20.12.2011. [Электронный ресурс]: http://www.rbcdaily.ru/2011/12/20/media/562949982336143
5. Послание Президента России Федеральному собранию от 12 ноября 2009 года.
6. Хамраева В. «Навязанные» инновации утянули Россию вниз рейтинга государств-инноваторов // РБК-daily, 19.01.2012. [Электронный ресурс]: http://www.rbcdaily.ru/2012/01/19/focus/562949982559665.
7. Федеральный Закон Российской Федерации от 28 сентября 2010 года № 244–ФЗ «Об инновационном центре Сколково» // Российская Газета. 2010. №5299.
8. Gillmor, Stewart. Fred Terman at Stanford: Building a Discipline, a University, and Silicon Valley. Stanford University Press, 2004. 642 p.
9. http://nces.ed.gov/fastfacts/display.asp?id=37
10. http://nces.ed.gov/programs/coe/indicator_fsu.asp
11. http://nces.ed.gov/programs/coe/pdf/coe_fsu.pdf
12. http://m-kalashnikov.livejournal.com/141905.html
13. http://ru.wikipedia.org
14. McLaughlin J., Weimers L., Winslow W. Silicon Valley: 110 Year Renaissance. Santa Clara Valley Historical Association, 2008. 202 p.