Константин Дмитриевич Ушинский родился 19 февраля 1823 г. (по другим данным – 1824 г.) в Туле, в небогатой дворянской семье. Первоначальным обучением будущего педагога руководила мать, Любовь Степановна, которая очень внимательно относилась к любознательности ребенка, поддерживала и развивала его пытливую мысль. В материнской школе он получил столько знаний, что был принят в III класс гимназии, который в современной нам школе может быть приравнен к классу V-VI.

После окончания гимназии талантливый юноша поступил в Московский университет, где обнаружил не только завидную способность быстро воспринимать и критически оценивать знания, но и умение передавать эти знания другим.

В 1844 году он окончил юридический факультет университета с выдающимися успехами. Совет университета рекомендовал его как «отличнейшего для определения на службу прямо в министерство и другие высшие присутственные места».

В возрасте двадцати трех лет Ушинский получает назначение в Ярославский юридический ли­цей на должность профессора энциклопедии законоведения, государственного права и науки финансов. Здесь он проявил себя как ученый-энциклопедист и талантливый лектор. В своих лекциях давал систематическое изложение знаний по истории и политической экономии, этнографии и философии, филологии и психологии. Говорил о свободе как естественном состоянии человека, о свободном обществе как необходимом условии всестороннего развития, о неотъемлемом праве человека на личное достоинство.

Однако подобные взгляды не разделяло учебное начальство, и Ушинский оставляет профессорскую кафедру. Из Ярославля он едет в Петербург, где скоро убеждается, что двери учебных заведений для него закрыты. Ушинский близок к отчаянию.

В начале февраля 1850 г. он был, наконец, зачислен помощником столоначальника в департаменте духовных дел иностранных исповеданий. В свободное от службы время он продолжает изучение философии, экономики, истории, географии, статистики и мно­гих других наук.

Ушинский много работает в журналистике. За ним утверждается репутация талантливого писателя. В многочисленных и разнообразных по жанру работах – статьях, обзорах, рефератах, художественных очерках – его внимание все чаще сосредоточивается на проблемах обучения, образования, воспитания.

В 1855 г. он получил, наконец, возможность заняться любимым делом: его назначают преподавателем словесности и законоведения, а затем и инспектором Гатчинского сиротского института. Это учебно-воспитательное заведение объединяло систему школ – от элементарной, где начиналось обучение грамоте, письму и счету, до высших классов, в которых воспитанникам излагались такие курсы, как законоведение. С его приходом положение в институте сразу изменилось к лучшему.

Здесь и застает его начинавшаяся в России эпоха преобразований, великих реформ. И не удивительно, что разнообразный талант и накопленный педагогический опыт К.Д. Ушинского оказываются востребованными.

В 1857 г. звезда Ушинского находится в зените. В только что созданном в предреформенной атмосфере либерализма и гласности «Журнале для  воспитания»  он публикует свои программные статьи «О пользе педагогической литературы», «Три элемента школы», «О народности в общественном воспитании». Эти статьи, а особенно последняя, делают имя скромного инспектора классов Гатчинского сиротского дома известным всей педагогической России. К.Д. Ушинский становится сначала вровень с Н.И. Пироговым, а потом и опережает его во влиянии на умы.

Новая реальность самым непосредственным образом сказывается на судьбе Константина Дмитриевича. В 1859 г. он направляет императрице Марии Александровне по ее просьбе «Письма о воспитании наследника русского престола», где обосновывает выбор пути воспитания цесаревича Николая Александровича, которому исполнилось тогда 16 лет. Все  это свидетельствует об особом доверии императорской семьи к К.Д. Ушинскому и, вместе с тем, дает ему возможность вне цензуры и самоцензуры изложить свои сокровенные мысли о воспитании.

В 1859 г. К.Д. Ушинский назначается инспектором классов Смольного института благородных девиц. Это было привилегированное сословное учебно-воспитательное заведение. И здесь он радикально усовершенствовал учебно-воспитательный процесс.

На волне признания надворный советник К.Д. Ушинский решением императора становится редактором официального педагогического издания – «Журнала Министерства народного просвещения» (1 марта 1860 г.), где публикует новый цикл своих классических произведений, прежде всего «Труд в его психическом и воспитательном значении» и знаменитое «Родное слово».

К.Д. Ушинский определенно сам переживает в это время ощущение своего важного места в русской педагогике, особой роли. Его статьи в известной мере приобретают установочный характер. Они предоставляют возможность оценить масштаб педагогических поисков К.Д. Ушинского и вместе с тем особую гармоничность системы его идей и взглядов.

У Константина Дмитриевича явно выстраивается своеобразный магический квадрат: народность – общественность – религия – наука. Причем эти несущие основы не только взаимопроникают друг в друга, но и могут быть осмыслены лишь в комплексе.

В этой специфике наследия К.Д. Ушинского и состоял тупик для всех, кто пытался превратить этот квадрат в «кубик Рубика», вертя и подбирая набор необходимых граней в соответствии с политической конъюнктурой или определенной идеологией.

Тем более, что К.Д. Ушинский в своих взглядах сам выглядит достаточно противоречивым. Вот, к примеру, два  его высказывания о «роли церкви в образовании». Благостное: «Дело народного воспитания должно быть освящено церковью, а школа должна быть преддверием церкви».

И гневное: «Духовенство наше в продолжение веков не выработало никаких воспитательных идей, что идей! Не создано даже ни одного сколько-нибудь сносного учебного заведения. Напротив, в собственных своих заведениях, где воспитываются его же дети, оно дало отвратительнейшие образчики своей негодности в деле воспитания. Припомнив наши бурсы, которые и теперь в прежнем виде, невольно содрогаешься при мысли поручить духовенству воспитание народа и, конечно, уже не прибегнешь к нему за советом».

И таких примеров можно при желании найти предостаточно. Однако, разумеется, подобные противоречия не заслоняют значимость совершенного К.Д. Ушинским. 

К сожалению, это время – 1857-1861 годы, на которые приходится апогей общественной, творческой и педагогической деятельности К.Д. Ушинского – его акме, оказывается недолговечным. Уже осенью 1861 г. он покидает пост главного редактора «Журнала Министерства народного просвещения». Затем следует вынужденная отставка из Смольного института (24 апреля 1862 г.). Видимой причиной послужил донос священника Смольного института, обвинявшего его в атеизме и материализме.

После чего К.Д. Ушинский был направлен в Европу «для обозрения заграничных женских учебных заведений» и подготовки учебника по педагогике. Командировка, а, по сути, ссылка, продолжалась фактически до 1867 г. За границей К.Д. Ушинский готовит и публикует обстоятельный цикл статей «Педагогическая поездка по Швейцарии», построенных на внутреннем диалоге зарубежной и отечественной педагогики. Здесь  Константин Дмитриевич предстает не только наблюдательным аналитиком, но и незаурядным писателем с тонким чувством юмора.

Вернувшись и удалившись от света, он титанически работает над капитальным трудом «Человек как предмет воспитания». В 1868 г. вышел отдельным изданием первый том исследования, а в 1869 г. появился второй том. Закончить свою книгу К.Д. Ушинский не смог. Смерть лишила его этой возможности, третий том остался не­завершенным. Материалы к нему были изданы лишь в 1908 г.

Первый том он посвятил анализу психофизиологических основ познавательной деятельности, результаты которого считал необходимым применить к дидактике. Педагогическая антропология, по убеждению К.Д. Ушинского, должна начинаться с физиологии и гигиены, с исследования фактов и факторов, характеризующих здоровое нормальное развитие человеческого организма.

Второй том касается психофизиологических особенностей эмоциональной и волевой сфер, что имеет большое значение для воспитания. Здесь К.Д. Ушинский рассматривает "процессы душевных чувств (удивление, любопытство, горе, радость и т.п.)".

Закончить "индивидуальную антропологию" К.Д. Ушинский планировал изложением духовных особенностей человека. В третьем томе он намеревался представить педагогические меры и правила, которые вытекают из анализа законов психофизиологической деятельности.

Однако преждевременная смерть ученого оставила эту задачу невыполненной. Перенапряжение всех сил подрывает его и без того, как писал Ушинский еще в 1861г., «окончательно разбитое здоровье», и в 1870   году он умирает.

Нам же остается вновь и вновь обращаться к его педагогическому наследию, которое производит очень сильное, даже жизнеутверждающее впечатление. Меткие выражения, написанные как будто  бы сейчас, на злобу дня, прямо подходят под рубрику «на то они и классики».

Его вдумчивый патриотизм и сдержанная религиозность способны охолодить горячие головы. Но не сердце! Перечитывая работы Ушинского, испытываешь чувство горечи, что нет у нас сейчас педагогического мыслителя, равного Константину Дмитриевичу. С его темпераментом, убежденностью в собственной правоте (пусть и излишней), блестящим слогом, взвешенной позицией по отношению к модернизации образования. К счастью или, к сожалению, но К.Д. Ушинский действительно выглядит «живее всех живых».

Впрочем, от излишних иллюзий о благотворном влиянии на современного учителя идей прошлого предостерег сам классик, написав о педагоге следующее:   «Скоро он начинает довольствоваться механической рутиной, однажды созданной, часто ложной и почти всегда односторонней. Случается даже иногда, что, закоренев в этой рутине, он начинает с какой-то злобой смотреть на всякую педагогическую книгу, если бы она как-нибудь, сверх всякого ожидания и попалась ему под руку: он видит в ней дерзкую нарушительницу своего долголетнего спокойствия.…

Такой педагог, по большей части, бывает щедр на советы; а здравый смысл не позволяет ему иногда презирать советами и другого педагога, который старше его годами и богаче опытом. Но он в то же время упрямо отвергает советы многовекового опыта целого человечества и советы опытнейших и знаменитейших педагогов потому только, что это советы печатные. Странно, не правда ли? Но, тем не менее, это случается».