Имя Льва Николаевича Толстого приходит к нам в детстве вместе с мудрыми притчами, загадками, рассказом про Филиппка. Затем, взрослея, мы начинаем постигать классические литературные произведения писателя: кружимся на балу с Наташей Ростовой, идем с Пьером по горящей Москве, страдаем вместе с Анной Карениной.

Но литературное и философское наследие классика далеко не исчерпывает его вклад в мировую и отечественную культуру. По сути, на всем протяжении жизни в течении более чем 60 лет Лев Николаевич обращался к широкому спектру педагогических проблем, вопросам семейного воспитания. Блестящие по форме его педагогические размышления полны глубоких и мудрых откровений, порой обжигающих своей новизной и нетрадиционностью.

Сейчас, в начале XXI века, все отчетливее становится ясно то огромное влияние, которое оказала личность Льва Николаевича Толстого на различные сферы русской культуры, в том числе и образование. С ним связаны традиции естественного и свободного воспитания, воплощение в жизнь идей природосообразности, ненасильственной гуманной педагогики. Его «Азбука» находится в центре внимания передовых методистов начального обучения. А реализованные им принципы: индивидуального подхода к ребенку, стимулирования познавательного интереса и творческой активности учащихся, народности педагогики и школы и сейчас во многом определяют развитие отечественного образования. Символично, кстати, что Толстой почитается и на Западе как виднейший русский педагогический мыслитель.

Подтверждением этому является очень содержательная статья Ричарда Д.Шуермана и Артура К. Эллиса «Л.Н.Толстой о педагогическом образовании и создании  педагогического института в Ясной Поляне». В ней убедительно показана вписанность идей и взглядов мыслителя в западную детоцентрическую педагогическую парадигму. Правомерно отмечается и то, что Л.Н.Толстой предвосхитил приход таких мыслителей как Дьюи, Нисияма, Монтессори и Штайнер. Несомненный интерес вызывает та часть текста, где авторы реконструируют процесс создания педагогического института в Ясной Поляне.

Вместе с тем значение и результаты деятельности Льва Николаевича на ниве просвещения намного шире и многомернее. Его педагогическая деятельность традиционно делится на три периода: первый — 1859-1862 гг., второй — 1870-1876 гг., третий — начиная с конца 80-х гг. и до конца жизни писателя. На протяжении сложного, противоречивого и даже драматичного жизненного и педагогического пути, Лев Николаевич Толстой отрешался от многих, казалось бы незыблемых истин. Но среди них всегда оставалась базовая идея, изнутри подсвечивающая все его педагогическое мировоззрение – свобода личности в процессе ее воспитания и образования. И именно это кредо классика вызывало наибольшее неприятие в различных общественных кругах, в том числе и в педагогических.
21 года от роду, Л.Н.Толстой начинает обучать крестьянских детей. Он открывает в родовом имении, Ясной Поляне, бесплатную школу и ведет в ней уроки. Первая школа 1849 года в описаниях ее учеников выглядит даже слишком свободной. Лев Николаевич проводит с детьми довольно много времени. Забавы, которые он придумывал на переменах, были бесконечно далеки от представлений о классическом образовании и образе учителя, как ментора. Один из учеников Льва Николаевича Ермил Базыкин, вспоминал: «Да мало ли он чудил. Потащил нас раз осенью на охоту. Расставил тенета на Воронке, а нас, мальчиков, заставил лаять по - собачьи. Всего не припомнишь. Обходился он с нами хорошо, просто. Нам было с ним весело, интересно, а учителю он завсегда приказывал нас не обижать».

Возможно, эта школа так и осталась бы только чем-то средним между развлечением и экспериментальной проверкой сложившегося к этому времени мировоззрения. Ведь первые педагогические опыты оказались непродолжительными. Молодой дворянин был оторван от них, необходимостью служить. В ноябре 1855 г. Л.Толстой выходит в отставку, приезжает в Петербург, устанавливает дружеские отношения с писателями, публикует рассказы, повесть «Казаки» и автобиографическую трилогию «Детство. Отрочество. Юность», в которой стремится проникнуть в духовный мир ребенка, подростка, юноши, осмыслить их переживания, понять, как формируются в этом возрасте нравственные начала, в том числе и под влиянием целенаправленного обучения.

Видимо, окончательно решение вернуться к обустройству школы созревает во время первого заграничного путешествия Льва Николаевича, в ходе которого Толстой посещает Францию, Швейцарию, Германию и Италию. Он присутствует на лекциях в Сорбонне, живо интересуется другими учебными заведениями и даже посещает торжественное заседание Французской Академии. В Цюрихе Толстой знакомится с работой Института слепых и глухонемых, который считался образцовым заведением.

Но нельзя и не сказать о том, что из своей второй заграничной поездки, он выносит довольно критическое отношение к современной ему западной педагогике. Он видит здесь ту же болезнь, о которой предупреждают славянофилы, оторванность педагогики от жизни народа, от его потребностей. Толстой записывает в дневнике: «Главное – сильно, явно пришло мне в голову завести у себя школу в деревне для всего околотка и целая деятельность в этом роде».

В 1859 году по деревне Ясная Поляна оповестили о желании графа открыть бесплатную школу для всех желающих детей. Как вспоминали бывшие ученики этой школы, своим простым и добрым отношением Лев Николаевич преодолел недоверие родителей. Созданная им атмосфера оказалась настолько привлекательной, что число учеников быстро выросла с 22 до 70 человек. Этот период своей жизни (1859-1862) Толстой назовет временем «трехлетнего страстного увлечения педагогическим делом».

Сама школа вызывала удивление. Вот как описывает царящий в ней уклад американский педагог Эрнст Кросби: «Маленький колокол, висевший на крыльце, звонил каждое утро в восемь часов. И через полчаса появлялись дети. Никогда никому не делали выговоров за опоздание, и никогда никто не опаздывал. С собой никто ничего не несет – ни книг, ни тетрадок. Уроков на дом не задают. Никакого урока, ничего сделанного вчера ученик не обязан помнить нынче. Его не мучит мысль о предстоящем уроке. Он несет только себя, свою восприимчивую натуру и уверенность в том, что в школе нынче будет весело так же, как вчера».

Такая модель школы вполне соответствовала тогдашним представлениям Толстого. Он жестко разделяет образование и воспитание, а также теоретическое (не живое) знание и знание, приобретенное через конкретный опыт и необходимое для практической жизни. «Всякое учение должно быть только ответом на вопросы, возбужденные жизнью», – напишет Лев Николаевич, открыв дискуссию, точка в которой не поставлена до сих пор.

Сам Толстой в этот период понимает под образованием свободное получение индивидуумом знаний, а под воспитанием их ненасильственную передачу. Писатель и педагог призывает учителя искать разные увлекающие детей приемы преподнесения знаний, став тем самым предтечей такого направления в педагогической практике, как учение с увлечением. Именно такое образование, где стимулом являются не розги, а интерес ученика определяется им как свободное.

На рубеже 50-60-х гг. XIX века Толстой оказался в судьбоносной для России не только общественно-политической, но педагогической ситуации. Ее уникальность состояла в том, что грядущая отмена крепостного права превращала десятки миллионов полурабов в свободных людей. А, следовательно, наряду с другими социальными, экономическими, политическими проблемами, во весь рост вставал вопрос: Какой должна быть школа для сотен тысяч, миллионов крестьянских детей?

Такого типа народной школы в России не было. Это объективно открывало широкий простор для самых разнообразных педагогических поисков, экспериментов. И в этом ракурсе вполне понятна попытка Толстого теоретически обосновать и практически реализовать модель такой русской национальной народной школы для крестьянских детей.

Вместе с тем, другим ключевым словом, кроме «народная», для создаваемой Толстым школы выступало понятие «свободы». Свобода в целом являлась знаменем Толстого как личности. С юности и на протяжении всей жизни власть, церковь, общество стремились согнуть и сломать Льва Николаевича. И только огромный ресурс внутренней свободы и независимости помогал ему выстоять в этой борьбе.

Но дело заключалось, разумеется, не только в авторской позиции. В конце 50-начале 60 – х гг. XIX века возник социальный заказ на школу, которая могла бы воспитывать свободных людей – детей освобожденных крестьян, то есть свободных граждан для свободной страны. И в первой половине 60-х гг. в эпоху Великих реформ этот дискурс не выглядел утопией или химерой. Следует признать – в этом общепризнанное достижение Толстого-педагога, – ему удалось  в Ясной Поляне, пусть и в единичном экземпляре, создать такую школу. Другое дело, что всей своей направленностью, сущностью она диаметрально противостояла реальному крестьянскому менталитету тогдашней России.

Позднее в политической и научно-педагогической литературе складывается известная концепция о «двух Толстых». Один – периода 60-70-х годов (времени непосредственной работы Льва Николаевича в Яснополянской школе), когда он был убежден, что главная и единственная задача педагога – это обучение в соответствии с природой, интересами, склонностями конкретных учащихся. Ключевыми словами для него тогда являлись «опыт и свобода». В то время Толстой отрицал саму возможность воспитательного воздействия педагога на своих питомцев. Аргументировал он это тем, что не существует абсолютной истины и поэтому учитель не может навязывать своего относительного знания учащимся. Другой причиной такого подхода являлась убежденность Толстого в том, что дети нравственнее взрослых, хотя бы потому, что они еще не испорчены жизнью. Из этого он делал вывод: «воспитание кощунственно по своей сути, т.к. безнравственные воспитывают нравственных».
С конца 80-х годов у Л.Н. Толстого происходит глубокий мировоззренческий переворот, который не мог не сказаться и на его педагогических взглядах. Главным для мыслителя становится разработка религиозно-нравственного учения и обличение всех недостатков окружающей жизни. В данной связи Лев Николаевич резко осуждает свои взгляды предшествующего периода и даже с присущей ему беспощадностью оценок делает вывод, что в Яснополянской школе он занимался «духовным развратом и растлением детей». У него формируется убеждение, диаметрально противоположное прежним взглядам – педагог должен, прежде всего, заниматься воспитанием детей и только уже затем обучением.

Такой вывод был сделан Львом Николаевичем на основе его уверенности в существовании носителя Абсолютного Знания – Бога. Вот это знание и должен был воспитать учитель в ученике. Такая позиция Толстого была вызвана и его резкой критикой пороков современной цивилизации, приводящей к дегуманизации общества. Одной из причин такого явления мыслитель считал опасное доминирование в образовании рационализма над духовно-нравственным, эмоциональным формированием личности.

Такая полифония взглядов Льва Николаевича Толстого, сложная эволюция его педагогического мировоззрения и приводит сейчас к тому, что вокруг имени великого гуманиста объединяются выразители противоположных и даже диаметральных педагогических концепций.

Однако на самом деле, нет оснований размышлять о «двух Толстых». Скорее происходило естественное, хотя и очень сложное, противоречивое развитие этой могучей личности. Особенно рельефно это видно на изменении трактовки ключевого для Толстого понятия «свобода». Если в конце 1850-х - начале 60-х гг. Толстой выступал с позиций максимально широких и подвижных границ свободы выбора и действий ребенка, то на завершающем этапе своего творчества Толстой подходил к трактовке свободы с более рационалистических позиций. Теперь свобода выбора и действий, по его мнению, должна дозироваться и варьироваться при помощи внешних ограничителей в объемах, диктуемых педагогической целесообразностью. Отсюда и признание им необходимости прямого внешнего контроля и воздействий на ребенка со стороны взрослых как в интересах самого растущего человека,  так и в интересах общества.

Здесь, несомненно, влияние на изменение мировоззрения Толстого оказала вся драматичная обстановка в России начала XX века. Толстой своей гениальной интуицией предчувствовал грядущие социальные потрясения и пытался, как мог, обращаясь к абсолютной истине, повлиять на общественное сознание, насколько возможно предотвратить катастрофу. Он бил в набат, предупреждая об опасности губительного для России либерального искуса.

В целом, величие Толстого как педагога имеет непреходящее значение. И как раскидистая крона могучих вековых дубов, так любовно воспетых им в его произведениях, отдает неиссякаемую свою энергию сидящим под ним путникам, так творчество этого великого человека может стать мощным импульсом для педагогической и научной деятельности во всем мире. Особенно это важно помнить во времена сложных перемен в образовании и культуре, поиска истин и ценностей.